В 1996-1997 годах мы стремительно открывали филиалы, пробовали ими управлять и их контролировать. И скоро нам стало понятно, что это отнимает больше сил, времени и радости, чем мы могли себе позволить для того, чтобы работать дальше так же легко и весело. И была создана технология: Оксана Капустина, будучи управляющей (а ей было только 24 года), выезжала в город, регистрировала в нем компанию, арендовала помещение и тщательно искала кандидата на пост директора.

Понятно, что филиалы нам нужны были в самых сильных городах, дающих максимальный объем сбыта. И понятно, что в России это 15 городов-миллионников. Кандидат, выбранный Оксаной, приезжал в Москву и имел со мной долгую беседу. После нескольких часов общения с ним, если я чувствовал, что кандидат вызывает у меня доверие, мы ему говорили примерно следующее: «Ты становишься владельцем этого бизнеса. Вся маржа и прибыль, которые вы получаете внутри филиала, это все твое. Мы тебя всему научим. Единственный контролирующий инструмент, который мы оставляем себе - физический объем денег, полученный в этом месяце, умноженный на полтора, – это объем твоего товарного кредита на следующий месяц. Плюс к этому - ты не имеешь права торговать аналогичным ассортиментом в сфере обувной косметики и средств от комаров».

Если мы договаривались, то на следующий день в адрес этой компании выходила фура с товарами стоимостью от 50 000 до 100 000 долларов. Без предоплаты, под доверенность этому человеку. Несомненно, условия были сказочными для кандидатов, и я горжусь тем, что трое из этих ребят в итоге стали физическими долларовыми миллионерами. Но сама схема, конечно, оставляла возможности нас обманывать и воровать деньги, иногда в особо крупных размерах.

Сознательное и тщательно подготовленное «кидание» произошло в Санкт-Петербурге – мы потеряли примерно 200 000 долларов. И буквально через пару месяцев сложилась острейшая ситуация в Краснодаре. Там был сильный честный директор с армейским и спасательным прошлым. А у него работала коммерческим директором красивая изящная женщина, которая, как выяснилось позже, спланировала и организовала пять разных схем воровства. Самой изощренной схемой была такая: она продавала в филиале наш товар, брала деньги, с этими деньгами отправляла человека в Москву. Тот на оптовых московских рынках покупал наши товары, привозил с собой в город и сгружал на наш же склад, а разницу они клали себе в карманы, все документы вычищались.

Мы долго не могли понять, что происходит, наблюдая, как филиал терпит убытки. Наступил момент, когда стало ясно, что Корнеев не в состоянии рассчитаться за товарный кредит. Корнеев разводил руками: «Я не понимаю, в чем дело…» А женщина, коммерческий директор, мурлыкала: «Ну что же вы ожидаете от филиала, которым руководит бывший военный?» Слава Богу, у нас хватило терпения и интуиции вычислить, у кого из них было рыльце в пуху. Но после срочного прощания с этой женщиной, на Корнееве все равно висел долг примерно в 60 000 долларов. Вернуть нам долг и при этом сохранить филиал ему было совсем не просто.

Мы дали ему год. Он смог рассчитаться за пять месяцев. И когда он привез в Москву эти деньги в конверте, мы на радостях напились. Не потому, что того стоили 60 000 долларов, а потому что Корнеев по сути спас нашу веру в нашу технологию. Если бы сразу после питерского «кидания» произошла вторая такая же ситуация, вероятно, мы отказались бы от нашей ценности – о доверии к людям и об отсутствии контроля над ними. Тогда мы не смогли бы так быстро затоптать всех наших московских конкурентов. А так, когда мы входили в регион и строили там филиалы, этот рынок для конкурентов просто закрывался. У них не оставалось шанса, ведь они не могли себе позволить строить бесконтрольные филиалы, а контроль хотя бы над двумя, тремя филиалами уже отбирал у них все силы. Мы же не утруждали себя тогда, не утруждаем и сейчас.